«Да лучше бы ты купил Афинам флот», — укоряли правителя Афин, Перикла. На строительство Парфенона, главного храма Акрополя, ушел бюджет как на 450 кораблей. «Зато этот храм нас прославит», — отвечал Перикл и оказался прав. Парфенон считается самым гармоничным зданием в мире.

Каждый ваш шаг по мраморному полу Акрополя — это глава из древнегреческих легенд. На месте, где построен Эрехтейон с изумительным портиком кариатид, поругались Афина с Посейдоном. Парадные ворота Пропилеи стали образцом для Бранденбургских и других знаменитых ворот. А Акрополь стал архитектурным образцом.

Если вы хотите подсмотреть, как отдыхают афиняне, поезжайте на Гидру — один из самых живописных греческих островов. Несмотря на популярность, Гидра обходится без пафоса и без транспорта — по острову разрешено перемещаться только на осликах. Велосипеды и машины ждут своих хозяев в порту.

Архитектура острова по-средиземноморски сочна — улочки с тавернами и магазинами карабкаются в гору, ветер полощет клетчатые скатерти, сушатся осьминоги. Белые стены, оранжевые крыши, зеленые ступени, синие ставни — Гидра станет идеальным фоном для греческих картинок в ваш инстаграм.

Старик Эгей с каменным лицом стоял на мысе Сунион и вглядывался в морскую даль — он ждал возвращения своего сына, Тесея. Храбрый юноша отправился на Крит побеждать Минотавра. Перед отъездом он с отцом условился, что в случае победы оснастит свой корабль белыми парусами. Ну а если ему не повезет, паруса будут черными.

«Корабль, корабль, Тесей возвращается». Эгей спросил слуг про цвет парусов. «Черные», — сказал кто-то упавшим голосом. Эгей тяжело вздохнул и бросился вниз с скалы. А к мысу уже подплывал живой победитель Тесей, который забыл поменять паруса. На месте, где ждал сына Эгей, афиняне возвели храм Посейдона.

Однажды Зевс выпустил двух орлов в разных концов земли, и они столкнулись в небе над Дельфами. Зевс метнул в это место круглый камень и нарек его пупом Земли. Место силы пусто не бывает — вскоре над камнем построили храм Аполлона, а в пещеру под храмом поселили прорицательницу-жрицу.

Жрица называлась пифией — она жевала листья лавра и вдыхала таинственный дым. Надышавшись странного дыма, Пифия начинала прорицать — кричала бессвязные слова, которые истолковывали ее помощники. Говорят, Александра Македонского не очень устроило их толкование — он схватил пифию за волосы и вышвырнул вон.

Монастыри и скиты приютились на вершинах неприступных скал — еще сто лет назад добраться до них можно было по шатким веревочным лестницам. Изначально на вершинах скал селились отшельники, чтобы уйти подальше от скверны мира и думать о боге. Затем скиты и пещеры превратились в монастыри — все материалы для строительства доставлялись в веревочных сетях.


Когда пользоваться веревочными лестницами стало слишком опасно, в скалах прорубили каменные ступени. По этим лестницам поднимается братия и туристы — а продукты и объемные грузы по-прежнему поднимают с божьей помощью — а еще с помощью лебедки и сетей.

«Как остановить распри, которыми занят древнегреческий народ», — в отчаянии спросил дельфийского оракула царь Ифит. «Устрой в честь богов состязания, заодно народ от распрей отвлечется», — отвечал оракул. «Отличная идея», — подумал царь и повелел каждые четыре года проводить гонки на колесницах и соревноваться в беге, метании диска и стрельбе из лука.

Для проведения соревнований царь выбрал священную Олимпию со святилищем Зевса. На время игр в стране объявляли перемирие. Зрители отправлялись в Олимпию, садились на траву у склона холма и не сводили глаз со стадиона, где обнаженные атлеты соревновались в беге и борьбе.

В Мистре венчался на царство последний византийский император, Константин XI Палеолог. Здесь родилась Софья Палеолог, бабушка Ивана Грозного. Дворцы, церкви, монастыри, фрески — все в этом городе на склоне холма свидетельствует о последних днях византийской империи. Город охраняют руины цитадели, которую построил здесь франкский принц Гильом II де Виллардуэн.

В храмах Мистры сохранились византийские фрески. На полу монастыря Митрополия плита с двуглавым орлом напоминает о коронации императора. А руины домов словно ждут своих высокородных владельцев.

Со стороны Монемвасия похожа на большой каменный корабль — огромная скала взрезает носом волны, капитанской рубкой наверху громоздится крепость, а к борту прилепились крошечные дома. Давным-давно, во время землетрясения, эта скала откололась от суши и превратилась в неприступный остров. «Лучшего места для крепости не найти», подумали византийцы и назвали крепость на вершине Монемвасия — «один вход».

Когда Монемвасия перешла под управление венецианцев, те переименовали город в Мальвазию. А еще обнаружили в окрестностях виноград и попробовали сделать вино.

«Театр благотворно влияет на здоровье», — решили древние греки и построили огромный театр в асклепионе — святилище бога Асклепия. Этот асклепион был чем-то средним между санаторием и стационаром, где греческая знать поправляла здоровье. В первых рядах античного театра сидели жрецы, люди попроще рассаживались на последних. Впрочем, шепот со сцены был одинаково слышен на всех рядах.

Греческий археолог Панагис Кавадиас откапывал этот театр шесть лет — а когда откопал, то ахнул от восторга. Театр оказался совершенным и самым сохранным из всех древнегреческих театров.

Оказалось, что Гомер не зря называл Микены «златообильными». Когда Шлиман работал на раскопках Микен, он нашел там невероятные сокровища — золотые диадемы и лавровые венки, корону, кубки, золотые пластины и погребальные маски. Шлиман был уверен, что это клад Агамемнона — легендарного микенского царя, который возглавил греческое войско и осадил Трою. Вы и сейчас, подобно Агамемнону, можете войти в город через Львиные ворота — их построили в тринадцатом веке до нашей эры. Древние греки были уверены, что ворота построил Персей при помощи циклопов — только они могли так точно пригнать друг к другу плиты весом под десять тонн.